«В продолжение целого столетия Франц Месмер, этот Винкельрид современной психотерапии, занимал место на позорной скамье шарлатанов и мошенников, рядом с Калиостро, графом Сен-Жерменом, Джоном Ло и другими авантюристами той эпохи. Напрасно суровый одиночка среди немецких мыслителей протестует против позорного приговора университетской науки… Но предрассудок труднее опровергнуть, чем какие бы то ни было суждения. Дурная слава распространяется без проверки, и вот один из наиболее добросовестных немецких исследователей, отважный и одинокий путник, шедший на свет и на блуждающие огоньки и указавший дорогу новейшей науке, прослыл двусмысленным фантастом, подозрительным мечтателем, и никто не дал себе труда проверить, сколько существенных мирового значения перспектив возникло из его ошибок и давно уже преодоленных крайностей. Трагедия Франца Месмера в том, что он пришел слишком рано — и слишком поздно».

 

Да, слишком рано, чтобы его теории могли привести в действие исследовательскую мысль подлинной науки, и слишком поздно для того, чтобы, высказывая фантастические  гипотезы,  можно  было войти  в  историю  новатором, ниспровергателем вековых схоластических догм!

С именем Франца Месмера около двух столетий было связано учение о загадочной и удивительной силе, якобы таящейся во вселенной. Сила эта — магнетический флюид. Он, по представлению Месмера, в виде особой жидкости разлит в окружающем нас мире. Его нельзя обнаружить, измерить, взвесить, ощутить. Флюид пронизывает всю вселенную. Именно он обеспечивает сверхъестественное влияние планет друг на друга и на судьбы людей. Он — двигатель взаимного притяжения и Отталкивания. Своим нематериальным излучением флюид создает таинственные нюансы человеческих взаимоотношений. Им объясняются не подчиняемые рассудку и логике призрачные предчувствия и потусторонние ощущения. Он управляет предзнаменованиями и интуицией. Он лежит в основе капризных законов симпатии и антипатии.

Не следует полагать, что учение о личном магнетизме создано Месмером. Уже за несколько веков до него средневековые схоласты уделяли большое внимание «таинственной», на их взгляд, силе, которая властно притягивает кусок железа к магниту. Об этом писались напыщенные трактаты. Их авторы — философы, богословы, врачи. Но с удивительным постоянством во всех этих сочинениях при объяснении магнетизма привлекались потусторонние, загадочные сверхъестественные силы. Животный Магнетизм не мыслили без чего-то непостижимого, чудесного, боговдохновенного.

Именно с таким животным магнетизмом — магнетизмом астрономическим познакомился впервые венский врач Франц Месмер. В 1766 году он представляет к защите на степень доктора медицины свою диссертацию, озаглавленную «О влиянии планет на человека». В строгом соответствии с мистикой того времени излагает Месмер учение о влиянии планет и даже далеких созвездий на человека. Он заявляет, будто бы природа этого влияния есть не что иное, как своеобразное магнетическое всемирное тяготение.

Один из богатейших людей Вены, музыкант — меценат, музицирующий с Леопольдом Моцартом и его гениальным сыном, маленьким Вольфгангом Амадеем, удивляющий их своей искусной игрой на стеклянной гармонике, Франц Месмер носит с собой диплом доктора медицины, подписанный знаменитым медиком того времени, придворным врачом Ван-Свитеном, и еще два докторских диплома — права и философии. Изредка, в свободное от занятий науками и любительских концертов время, он практикует как врач.

Случай сделал Месмера свидетелем удачного излечения магнитом одной больной. В роли целителя выступил не медик, но это не смутило Месмера, он решил тоже попробовать этот способ врачевания. Как и Парацельс, он без особого разбора прикладывает магниты к самым различным людям, к самым различным больным. Женщины и мужчины, старые и молодые, дети и подростки, жертвы тяжких недугов и слегка недомогающие — все становятся объектами лечения Месмера. Одновременно объектами наблюдения и опыта. Из 15-20 человек двум-трем становится лучше, один-два совсем поправляются. Снова люди говорят и разносят молву только об исцелениях. Скоро дом Месмера стали осаждать большие толпы страждущих и верящих в его могущество людей.

В разгар успеха Месмер подмечает один странный факт, постоянно повторяющийся при практиковании его метода на самых различных больных. Факт загадочный и, кажется, опровергающий все собственные магнетические теории Месмера. У некоторых больных облегчение и выздоровление наступает совершенно независимо от прикосновения целебных магнитов. Больных так много, что Месмер просто не успевает касаться своими чудодейственными подковами лиц, рук и ног всех, кто обращается к нему. Но у части людей еще до начала лечения, уже при виде чудесного исцелителя, при самой краткой беседе с ним или просто от сознания, что они находятся у него в доме, что им удалось попасть в сферу хотя бы и самого отдаленного внимания этого «волшебного доктора», наступает заметное улучшение.

Вот группа оглохших и потерявших голос женщин. Они объединились по признаку однородности их страдания. В основе его — внезапный испуг, страх за свою жизнь, за жизнь близких. И достаточно им было вчера увидеть Месмера и протянуть к нему с безграничной верой и мольбой свои руки, как сегодня у двух полностью восстановился слух и появился голос, а у трех других — столь заметное улучшение, что окончательного выздоровления, несомненно, можно ждать в самом скором будущем.

Больные не озадачены тем, что к ним не прикладывался спасительный магнит. Больные верят в Месмера, верят во все, что его окружает: в его дом, в его личные вещи, камзол, башмаки. Верят, в том числе и в его магниты, когда они у него в руках. Но они не выделяют особо эти пресловутые магниты. Им, в конце концов, все равно — прикоснуться к магнитам или к золотым пряжкам модных башмаков целителя. Больные уже давно интуитивно для себя отметили, что помогает все, связанное с Месмером, все от него исходящее.

Не сам же он, в конце концов, выдумал целебную силу магнитов! Его предшественники, известные врачи, сам Парацельс со страниц своих трактатов поведали миру об успехах магнетического лечения, подробно рассказали, при каких болезнях и как надо прикладывать целебные магниты. Мало того, дали точное описание, какой формы следует изготовлять эти магниты, чтобы они точно соответствовали контурам больных органов. Кажется, ясно: все в магнитах и все от магнитов. А теперь ему, Францу Месмеру, дано убедиться, что магниты для магнетического лечения вовсе не нужны. Эффект достигается без них…

Что за чепуха! Что за парадокс! Есть от чего растеряться. Он чувствует, что тут не обойтись без новой теории, без собственной, так сказать, научной гипотезы.

Да, приходится признать: магнит ни при чем. Исцеление может происходить без него. Магнит отпадает. Зато флюид — этот непостижимый, чудодейственный и божественный флюид — остается. Он оказывается той одухотворяющей силой, которая пронизывает все живые тела, все организмы земли, сообщая им жизненный дух, высшую энтелехию бытия.

Так происходит перерождение в животный магнетизм.

Магнетический флюид оживает. Он составляет теперь основу всего, начало вселенной. Он пульсирует и бьется в каждой живой клетке. Он приходит из бесконечных глубин мироздания для того, чтобы, передаваясь от человека к человеку, наполнять его дыханием мировой жизненной силы, той силы, которая одна обеспечивает во вселенной и разум, и чувства, и жизнеспособность.

Никому не дано, по Месмеру, объяснить происхождение и понять высшие законы, которыми управляется эта сила. Здесь уже сфера, недоступная примитивным методам человеческого исследования, построенным на использовании органов чувств. Поэтому ощущение, измерение, взвешивание здесь бессильны. Остается одна вера. Месмер не говорит прямо о божественном происхождении своего жизненного флюида, но только такой вывод напрашивается сам собой.

Он наделяет флюид мощными целительными свойствами. Передача его от одного лица другому, насыщение им ставится в прямую зависимость с процедурой лечения. Обогатиться животным магнетизмом, набрать его как можно больше, заимствовать его от другого, здорового человека отныне и составляет смысл и содержание лечения. Но всякий ли здоровый способен дать больному путем своего прикосновения выздоровление? Нет, далеко не всякий. Точнее сказать: никто не может этого сделать, кроме особенно одаренных, прямо скажем, избранных душ. В первом ряду избранников стоит он сам, изобретатель флюидической теории животного магнетизма, целитель Франц Месмер. В нем одном сконцентрировалась потусторонняя сверхъестественная, непостижимая простым смертным, не осязаемая никем сила, которой он по своему желанию и прихоти может оделять несчастных страдальцев.

И хотя у него теперь не хватает рук и времени прикоснуться ко всем желающим и страждущим, он находит выход из положения. На помощь опять приходят теоретические хитросплетения. Флюид — магнетическая жидкость, а жидкость, как известно, обладает способностью к истечению, к перетеканию из одного сосуда в другой. Стоит соединить полный сосуд с пустым, и будет происходить обогащение пустого сосуда, его наполнение спасительным флюидом. А потом пусть к этому сосуду прикасаются жаждущие месмеровской целебной силы. Берите! Месмеру не жалко. Его запасы неистощимы. Вместо отданного флюида он мгновенно, даже незаметно для самого себя наберет из вселенной столько новой живительной силы, что ее некуда будет девать.

Месмер, в расшитом золотом и серебром лиловом камзоле, с многочисленными бриллиантовыми перстнями на выхоленных руках, в сопровождении почтительно следующей толпы учеников и помощников входит в зал, где установлен «намагнетизированный» его прикосновениями бак. За металлические стержни этого бака судорожно уцепились десятки людей. Фанатическая вера и жажда вобрать в себя как можно больше спасительного флюида светится в их глазах. Расхаживая между больными, он производит так называемые магнетические пассы. Он, не касаясь их тела, делает особые движения, как бы поглаживая их на расстоянии. Но временам он касается больных металлическим жезлом.

За бархатной занавеской, отделяющей комнату магнетизации от других помещений, раздается нежная мелодия. Это заиграла стеклянная лютня — специальное изобретение Месмера, предназначенное для усиления экстаза лечащихся.

Следуя строгой инструкции помощников Франца Месмера, больные, сцепившись руками, образуют живую цепь вокруг бака. По телу их пробегает трепетная дрожь. Вот одна из женщин внезапно вскрикнула: она почувствовала, будто электрический разряд пронизал ее. Флюид проникает в нее, какое счастье!

Раздирающий душу вопль фанатичной веры врывается в убаюкивающую мелодию. Женщина падает на пол: разыгрался сильнейший истерический припадок. Он передается другим, уже несколько человек извиваются в корчах. «Кризис наступил», — торжественно произносит Месмер. Это знак, чтобы специальные служители подхватили бьющихся и отнесли их в специальный зал.

Согласно учению Месмера, после такой разрядки наступит освобождение от болезни. Флюид, проникающий в тело пациента, вытеснит ее и исцелит больного. У него теперь не один, а несколько магнетических баков. Кроме того, специально для бедных у ворот своего нового дома в Париже, куда он перебрался из Вены, он «намагнетизировал» развесистое дерево. Под ним, если хорошо потесниться, одновременно располагается до сотни человек!

Слава Месмера все растет, пропорционально ей растет его богатство. Теперь Франц Месмер — желанный гость в самых родовитых дворянских домах. Его охотно принимают титулованные особы, бывает он и при дворе самого «христианнейшего короля Франции» Людовика XVI. Месмер хочет, чтобы Французская академия возложила на его голову венок победителя и приобщила к сонму своих бессмертных избранников. Он пускает в ход свои огромные связи. Королева Мария Антуанетта — большая любительница всего магического и сверхъестественного — оказывает давление на короля, король — на академию. И вот научный Олимп принужден заняться животным магнетизмом и его создателем Францем Месмером.

Прошло немного времени. Месмер эмигрировал из послереволюционной Франции. В он умер в 1815 году, достигнув глубокой старости.

Поклонник и последователь Месмера, магнетизер-любитель маркиз де Пюисегюр, занимаясь из филантропических побуждений магнетическим лечением вассальных крестьян в своем родовом имении Бюзанси, совершенно неожиданно  для   себя  открыл   явление   искусственного сомнамбулизма, которое в дальнейшем станет одним из краеугольных камней в учении о гипнозе.

Однажды, начав магнетизацию пастуха Виктора и рассчитывая получить у него состояние кризиса с конвульсиями, Пюиеегюр заметил, что парень заснул. Он хочет его разбудить и не может. Тогда Пюиеегюр приказывает ему встать — тот встает, приказывает идти — идет, говорить — говорит, и все это с закрытыми глазами, в очевидном сне. Картина точь-в-точь такая, какая бывает у лунатиков или сомнамбул во время их ночных прогулок, но здесь это состояние возникло днем и не случайно, а как результат воздействия магнетическими пассами. Конечно, Пюиеегюр тогда не мог знать, что здесь дело не только в этих, как он выражался, «магнетических пассах», а во внушении, но факт налицо: во время лечения было достигнуто сомнамбулическое состояние гипноза. Пюиеегюр в дальнейшем много экспериментировал и выпустил в 1811 году книгу «Поиски, опыты и физиологические наблюдения над человеком в состоянии искусственного сомнамбулизма, вызванного животным магнетизмом».

Но нас больше интересует животный магнетизм без Месмера, то поначалу воспринятое от него направление по использованию «жизненного магнетизма», которое затем стараниями его поклонников, чуждых гуманистических лечебных устремлений, было всецело посвящено служению мистике в форме гаданий, предсказаний судьбы, черной магии, оккультизма.

Открытие, сделанное учеником Месмера Пюисегюром, которое свидетельствовало, что человек в состоянии искусственного, сомнамбулического сна может разговаривать и отвечать на вопросы, истолковывается так: в этом состоянии люди, их теперь называют медиумы, могут отвечать на любые вопросы. Для них якобы все открыто, все доступно. Они могут видеть будущее, могут видеть сквозь материальные преграды, узнавать, что спрятано в закрытых комнатах, могут читать запечатанные письма. Внутренней, сверхъестественной интуицией они якобы способны познавать содержание книг, положенных перед ними, не раскрывая их.

Мало того, в магнетическом ясновидении для них будто бы безразлично, написана ли книга на знакомом им языке или на иностранном, неведомом наречии. Дошедшие до крайних степеней абсурда его ученики  утверждают, что человек, находящийся в трансе, может говорить на любом языке, живом или мертвом, европейском или восточном, никогда ему не обучавшись. Сомнамбулы якобы обретают дар раскрывать преступления, будучи по пояс зарыты в землю, они могут указать местонахождение кладов, они могут видеть события, происходящие в других странах и на иных материках. Медицина и врачи- нужны ли они? Нет, не нужны, уверенно отвечают месмеристы. Ведь достаточно подвести сомнамбула к больному, и он увидит сквозь живое тело причину его болезней. Можно поступить иначе: подвести сомнамбула к аптеке, и тот своим сверхъестественным, магнетическим чутьем выберет среди множества лекарств необходимое при данном заболевании. Для этого даже не обязательно показывать больного, он может находиться за тысячи верст, в другой стране, все равно это не помеха для всемогущества жизненных флюидов, излучаемых сомнамбулами.

Вот как один из защитников месмеризма сформулировал свою веру в него: «В магнетическом ясновидении тот дух инстинкта, который направляет птицу за море, в никогда не виданные страны, который побуждает насекомое к пророческому действию, во имя потомства еще не рожденного, обретает внятный язык; он дает ответы на наши вопросы».

Вызывание духов, которое, как видели, пришлось так по душе Калиостро, всецело захватило поклонников венского врача Франца Месмера. Из различных мест стали поступать крикливые известия о беседах, происходивших в полутемных комнатах с душами древних полководцев и пророков, царей и философов, ученых и поэтов. С удивительным постоянством, достойным лучшего применения, знаменитые просветители прошлого проклинали революцию, сочувствовали мученику королю, поносили атеизм, грозили всеми загробными карами тем, кто, забыв бога и монарха, своих исконных господ дворян, служит республике.

В книге с французского историка Луи Тренара «Социальная история идей» указывается, что накануне революции магнетизмом были увлечены аристократия и духовенство. Магнетизм рассматривали как ключ к познанию высших тайн. Так, например, настоятель храма Жан де Кастелла усыплял некоего Жильберта Рошетта, который, будучи погружен в магнетический сон, отвечая на вопросы, описывал пламя чистилища и красоты рая, уверял, что поддерживает связь с богом. Такие сеансы организовывались повсеместно.

Иногда проводимые в целях исцеления, они сочетались со стремлением изучать сокровенное. Так, одна дама, которую весной 1787 года с помощью животного магнетизма пытались излечить от желудочных болезней и психического расстройства, отвечала во время сеансов на вопросы магнетизера о природе бога и его могуществе, о посмертной каре и вознаграждении праведников, о преимуществе доктрины о зарождении живых существ по сравнению с научной теорией Бюффона. В другом случае магнетизер вопрошал сомнамбула: «Верите ли вы, что народ обязан подчиняться и быть верным своим господам? На чьей стороне правда в ссоре между королем и парламентом?».

В Лионе весной 1789 года масоны устраивают дискуссии, направленные против рационализма и против материализма энциклопедистов. Мистические секты, верные монархии, в частности мартинисты, с презрением говорят о политике и уверяют, что общественные проблемы могут быть решены на путях христианства. Члены этих мистических сект возлагали большие надежды на месмеризм, как на средство погружения человека в состояние, способствующее приобщению его к высшим тайнам, проникнуть в которые не дано с помощью научной логики и экспериментов.